«1918. Симбирскъ», книжная серия «Симбирские тайны». В. Миронов. Часть 2. «Да здравствует Красная Армия!» Главы 7-8 / 2 Июня 1918 / История Ульяновска / Годы и люди

Кроме регулярных частей, в городе стало формироваться что-то вроде народного ополчения. Так, из прибывших в Симбирск отрядов рабочих Гурьевской, Измайловской, Тимошкинской и других фабрик был сформирован «отряд текстильщиков», который не раз направлялся на подавление контрреволюционных выступлений, например, в г. Алатыре, в с. Сосновка и других местностях губернии. Кроме того, текстильщики занимались вылавливанием контрреволюционеров в Симбирске и его окрестностях.

К началу чехословацкого мятежа численность красногвардейцев-текстильщиков выросла до 400 человек (Симбирская губерния в 1918–1920 гг. С. 85, 90).

2 июня решено было направить отряд под Самару на помощь войскам, защищавшим город от чехов и белогвардейцев. Командиром назначили большевика В. Г. Пеньевского, приехавшего в Симбирск весной 1918 года после демобилизации из армии. А политическим руководителем – выпускника юрфака Петербургского университета левого эсера П. Х. Гладышева. В Симбирск он прибыл на год раньше – весной 1917 года и вскоре был избран первым председателем правления союза текстильщиков Поволжского района, а позже занял пост губвоенкома.

Там, под Самарой, отряд почти полностью и полёг в первом же бою. Пеньевский был ранен и вместе с Гладышевым попал в плен. Позже командиру удалось бежать и вернуться в Симбирск. А политрук в итоге погиб (1918 год на родине Ленина. Куйбышев, 1936. С. 153,154).

Ещё одно подразделение – рота латышских стрелков численностью до 100 человек – было сформировано из военнопленных, находившихся в Симбирске (Симбирская губерния в 1918–1920 гг. С. 158) А Пеньевский создал образцовую пулемётную команду (Симбирская губерния в 1918–1920 гг. С. 158). Когда 15 мая в город на отдых и пополнение прибыл с южного фронта после боёв с немецкими оккупантами первый Революционный полк латышских стрелков в составе 500 бойцов, роту латышей включили в его состав. Из пленных других национальностей был создан и отряд интернационалистов (Симбирская губерния в 1918–1920 гг. С. 158, 42).

Наряду с революционными настроениями желанию служить советской власти, возможно, поспособствовало и объявление комиссара по делам военнопленных Князихина, опубликованное 14 мая в местных «Известиях». Оно гласило: «Согласно требования правительств центральных держав, должны быть все военнопленные концентрированы в лагерях под строжайший надзор русского караула. Вследствие сего объявляю: все военнопленные, офицеры и солдаты, не состоящие на платформе Советской Власти, то есть которые не идут к делу эмигрантов, а истинно преданы империалистическому правительству, поэтому все офицеры немедленно должны явиться в лагерь военнопленных, а солдаты – в распоряжения комиссариата военнопленных. Свободное проживание в Симбирске на частных квартирах разрешается только членам организации иностранных рабочих и крестьян, состоящих в профессиональных союзах, которые уже не будут числиться военнопленными.

Все вышеуказанное в объявлении населению г. Симбирска о том, что им воспрещается принимать военнопленных офицеров и солдат на частные квартиры.

За несоблюдение правил граждане г. Симбирска будут караться по всем правилам революционного трибунала» (Известия Симбирского совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. 1918. 14 мая).

Наряду с профессиональными и национальными отрядами, формировались и партийно-политические. Так, на общем собрании членов партии коммунистов, состоявшемся 1 июня 1918 года, было единогласно решено организовать при комитете партии военный отряд из коммунистов и сочувствующих большевикам. «Членов парии – поголовно вооружить и обучать в нерабочее время военному делу». Коммунистический отряд был причислен к 1-му Симбирскому полку (Симбирская губерния в 1918–1920 гг. С. 158).

Таким образом, к концу мая–началу июня Симбирский гарнизон состоял из: формировавшихся 1-го и 2-го Симбирских пехотных полков по 400 штыков в каждом, латышского полка в 200 стрелков, отряда интернационалистов в 250 человек, командных курсов в 70 человек, уездной роты в том же количестве. Под ружьём находились также члены городской организации большевиков в 25–30 человек. Всего же гарнизон насчитывал более 1000 бойцов.

Однако 2-й Симбирский полк, формировавшийся из только что мобилизованной крестьянской молодёжи, не прошедшей ещё необходимого военного обучения и не воспитанной политически, был совершенно небоеспособным (Симбирская губерния в 1918–1920 гг. С. 167-168).

Причём здесь мобилизация, спросит внимательный читатель, если набор в Красную Армию был добровольным?

Действительно был. Но очень недолго. Уже к середине мая, когда по всему периметру границ Советской республики началось наступление многочисленных её врагов – немцев, англичан, японцев, французов, чехов, а также в той или иной степени опиравшихся на них бывших российских подданных, не принявших революцию, стало понятно, что добровольный принцип набора в новую армию, не приносит ожидаемых результатов.

Представление большевиков о том, что трудовой народ, освобождённый ими от гнёта помещиков и капиталистов, весь как один с оружием в руках встанет на защиту революционной власти, оказалось наивным. И от него отказались.

29 мая ВЦИК издал декрет «О принудительном наборе в рабоче-крестьянскую Красную Армию». «Переход от добровольческой армии ко всеобщей мобилизации рабочих и беднейших крестьян повелительно диктуется всем положением страны, как для борьбы за хлеб, так и для отражения обнаглевшей на почве голода контр-революции, как внутренней, так и внешней», – говорилось в нём. Соответствующим советским учреждениям предписывалось принять самое энергичное и деятельное участие в работах военного комиссариата по претворению декрета в жизнь (О принудительном наборе в рабоче-крестьянскую Красную Армию : декрет ВЦИК от 29.05.1918 // Библиотека нормативно-правовых актов Союза Советских Социалистических Республик : сайт. URL: (дата обращения: 30.07.2021)).

А вскоре подоспел ещё один указ на ту же тему: «О призыве и приеме на военную службу в некоторых уездах Приволжского, Уральского и Западно-Сибирского военных округов рабочих и крестьян...», изданный 12 июня (О призыве и приеме на военную службу в некоторых уездах Приволжского, Уральского и Западно-Сибирского военных округов рабочих и крестьян, родившихся в 1893–1897 гг. : декрет СНК от 12.06.1918 № 528 // Сейчас.ру : сайт. URL: (дата обращения: 30.07.2021)). В соответствии с ним «призыву и приему на военную службу подлежат все рабочие и не эксплуатирующие чужого труда крестьяне, родившиеся в 1893, 1894, 1895, 1896 и 1897 годах, постоянно и временно проживающие в следующих уездах…». В число перечисленных попали Симбирский, Сенгилеевский и Сызранский уезды Симбирской губернии.

Мобилизацию крестьяне встретили в штыки. Опять обратимся к докладу членов Симбирского уездного исполкома Долникова и Зубова о настроении в деревне в связи с мобилизацией. Настроение очень скверное, констатировали докладчики. Много развелось агитации за Учредительное собрание. Советы в очень неловком положении. Так, например, Тушинская, Подкуровская, Ключищенская волости отказались давать на службу своих сыновей и требуют немедленно вооружить на местах мужчин в возрасте до 50 лет. Но куда они пойдут и за кого станут воевать, никто не знает.

Крестьяне категорически заявили, что своих сыновей не пошлют в солдаты, ибо не знают, с кем те будут воевать, да и вообще не желают войны. Ни доводы, ни убеждения не помогают. Мотивируется отказ тем, что крестьянам некого защищать. Советы и большевиков они защищать не намерены, так как последние много наобещали, но ничего не дали.

Настроение граждан Ундоровской волости тревожное. Народ не доволен тем, что мобилизация не всеобщая, а происходит только в трёх уездах. Разъяснение, что это связано с восстанием чехословаков, граждане воспринимают как отговорку, опасаясь, что их заставят идти против остальных уездов, то есть против своих же братьев. Возражения о том, что такого не будет, и их сыновья пойдут не против братьев – трудящихся масс, а против исконных врагов трудового народа – буржуазии русской и иностранной, не принимаются.

Контрреволюционная агитация в деревне принимает грозный вид. Начинают вылезать враги революции и власти трудового народа. Многие говорят, что в случае мобилизации, получив оружие, они обрушатся на Советы и камня на камне от них не оставят в Симбирске.

В Больше-Тарханской волости от мобилизации отказывались в категорической форме. Настроение то же самое. В Карталинской волости двоякое отношение: раздаются голоса и за, и против. В Синдюковской и Кайсаровской волостях то же самое творится, также граждане от мобилизации оказываются.

Такое же отношение и такие же взгляды на мобилизацию, власть большевиков и красноармейцев и в остальных волостях уезда (АУМВДУО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 30. Л. 76–77).

Таким образом, в условиях разгоравшейся гражданской войны и откровенной иностранной интервенции, Советская власть оказалась перед очень непростым, если не критическим выбором. С одной стороны, обстановка на многочисленных фронтах диктовала необходимость противопоставить армиям противника как минимум равную им по численности свою армию. Однако изначально добровольный и скоротечный набор в неё категорически не позволял решить эту жизненно важную задачу. А принудительный призыв, к коему испокон веку прибегали все государства в случае войны, грозил превратить в ещё один, теперь уже внутренний, фронт территорию страны, пока не захваченную врагом. В шахматах такое положение называется цуцвангом – когда абсолютно любой следующий ход ведёт к неминуемому ухудшения положения. В конце концов, из двух зол выбрали меньшее – мобилизацию. Хотя и от добровольцев не отказывались.

***

Но набрать личный состав это – полдела. Его надо ещё и вооружить. Что касается Симбирской губернии, то здесь с этим обстояло более или менее нормально – к моменту формирования ещё дружины имевшегося в городе на складах исправного и боеспособного оружия хватало для вооружения 4 дивизий (Известия Симбирского совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов.

1918. № 93 от 21 мая), то есть нескольких десятков тысяч человек. Кроме того, в Симбирск были направлены и к середине апреля частично уже прибыли эшелоны с эвакуированной с фронта артиллерией 15-го тяжёлого артдивизиона. В них находилось ценное имущество расформированных складов, в том числе автотранспорт, тракторы, орудия больших калибров и многое другое. Наиболее подходящим местом для хранения всего этого богатства оказался пивоваренный завод Сачкова и прилегающий к нему пустырь (АУМВДУО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 29. Л. 380, 380 об.) Завод находился на южной окраине Симбирска, в слободе Туть (Громова, Т. А. Городской голова Леонид Иванович Афанасьев. Ульяновск. 2003. С. 143).

Вместе с тем, в процессе срочной демобилизации бывшей императорской армии её личный состав, отправляясь «на дембель», стремился прихватить с собой не только оружие, но и кое-что из казённого армейского имущества. И если в Симбирске, как упоминалось выше, этот процесс «раскулачивания» старой армии удалось предотвратить, то в других губерниях он шёл полным ходом.

Об этом свидетельствует, в частности, приказ Народного комиссара по военным делам № 245 от 1 апреля 1918 года, разосланный в виде телеграммы по губерниям. В Симбирске его получили 29 апреля. Приказ гласил: «При демобилизации строевых частей, штабов, управлений и учреждений заведывания военного ведомства, уволенными со службы солдатами унесено с собою различное казенное имущество. Как то, оружие, снаряжение, самокаты, мотоциклеты и тому подобные предметы артиллерийского, интендантского, инженерного довольствия, а также разные другие казенные вещи. Предлагается немедленно бывшим солдатам, а также всем без исключения лицам, у кого такое имущество находится, возвратить его в самый кратчайший срок. За неисполнение сего приказа виновные будут привлечены к ответственности с преданием военно-революционному суду. За коллегию народного комиссариата по военным делам Кедров» (ГАУО. Ф. Р-1090. Оп. 1. Д. 1. Л. 89 об.)

Спустя около двух недель, 30 мая, Президиум губисплкома издал обязательное постановление на ту же тему. Со ссылкой на декрет ЦИК от 10 декабря 1917 года и циркуляр от 10 мая уже 1918 «о сдаче имеющегося у населения, учреждений гражданского ведомства и всех организаций, не являющихся штатными войсковыми частями, сформированными на основании штатов, утвержденных Нар. Ком. по военным делам или Революционным Советом Республики, оружия», Постановлением объявлялось, что «в течение 14 дней в Симбирске, 20 дней в уездных городах, и 30 дней в прочих населенных местах Симбирской губернии все оружие, как-то: винтовки, пулеметы, патроны к ним, револьверы всех систем и шашки, имеющиеся в распоряжении уездных, волостных и сельских советов и всех граждан, учреждений, поименованных выше, почему-либо не сданных ранее, немедленно должны сдать в указанный выше срок военным комиссариатам. Все выданные ранее свидетельства на право ношения считаются, с объявлением настоящего обязательного постановления, недействительными». Далее, как и положено в таких случаях, всем виновным в укрывательстве, задержке сдачи или противодействии таковой Постановление грозило немедленным заключением в тюрьму на 10 лет.

А тем, кто после указанного о сдаче времени обнаружат где-либо скрытое оружие и сообщит от этом куда следует, гарантировалось вознаграждение в размере, определённом декретом ЦИК от 10 декабря. А именно: 600 руб. за исправную винтовку, от 100 до 500 руб. за каждую нуждающуюся в ремонте, и в двойном размере – за пулемёт.

Все должностные лица, виновные в нарушении сбора оружия и в противодействии таковому подлежали немедленному увольнению и преданию военно-революционному суду.

Что касается учреждений и лиц, коим сданное оружие было необходимо «в интересах государственной безопасности», таковое будет выдаваться местными военкоматами, сразу после того, как поступят указанию центральной власти на этот счёт. К числу лиц, нуждавшихся в оружии «в интересах государственной безопасности», Постановление относило членов партии коммунистов. Они должны были получить разрешения на право хранения оружия либо от комитета партии, либо от военных комиссариатов по представлению Комитета (ГАУО. Ф. Р-1728. Оп. 1. Д. 8. Л. 20, 20 об.)

В постановлении не уточнялось, обязана ли была разоружиться городская милиция, которая наряду с воинскими частями и «ополчением» также представляла собой довольно организованную и сознательную вооружённую силу, что в условиях войны было важно.

Но вот готова ли была милиция встать на защиту революции?